Судебная деятельность в русском обществе

"В министерстве юстиции я был одинок, и у меня не было никого в центральном ведомстве его, кто мог вспомнить о моем существовании и позаботиться об этом лестном в служебном отношении переводе. Я получил приказ о состоявшемся назначении помимо предварительного запроса и полагаю, что обязан этим переводом единственно ревизии, которую приезжал производить в Воронеж прокурор Харьковской судебной палаты (впоследствии сенатор) Писарев. Ревизия эта проводилась обстоятельно; с каждым из нас, вооруженных прокурорскими книгами, прокурор палаты беседовал лично о делах, записанных в настольном, и в сущности производил нам не столько ревизию, сколько экзамен. Перевод мой на видный пост, в столичную прокуратуру, объясняется также, полагаю я, в значительной степени тем, что у судебных деятелей времени первых назначений не было тех конкурентов, которыми ныне обставляется каждый шаг судебного движения. Все мы, составляя маленькую судебную армию, были на перечете, а назначения, помимо нас, новых и не испытанных на деле лиц не представляло достаточных гарантий доброкачественности деятельности новичков".

"Эти первые годы судебной работы, в скромных условиях провинциальной обстановки, были настолько содержательны и создавали такое праздничное в нас настроение, что я и до сих пор, несмотря на истекшие четыре с лишним десятка лет, не в состоянии забыть переживавшихся там ощущений. Эти первые годы служения судебным уставам были чем-то исключительным, никогда более не повторявшимся, и кажутся в настоящее время каким-то сладким сновидением, быстро исчезнувшим. Полагаю, что не одною только молодостью и личными счастливыми условиями существования можно объяснить пережитое; многое должно быть отнесено и к общественному настроению, нам сочувствовавшему и нас морально воодушевлявшему".